Империя просуществовала не менее миллиона лет. Должно быть, она знала многие кризисы, может быть, даже и войны, но все это исчезло в поступи идущих вместе к зрелости великих - Мы можем гордиться, - продолжал Каллитракс, - ролью, которую сыграли в истории наши предки. Даже достигнув культурного расцвета, они нимало не утратили инициативы. И хотя мы имеем дело с догадками, а не с доказанными фактами, представляется несомненным, что эксперименты, явившиеся одновременно гибелью Империи и венцом ее славы, вдохновлялись и направлялись именно Человеком. Замысел, лежавший в основе этих экспериментов, был, видимо, таков. Контакты с другими расами показали Человеку, насколько глубоко мировоззрение зависит от физического тела и органов чувств, которыми это тело снабжено. Доказывалось, что подлинная картина Вселенной - если такая картина вообще познаваема - станет доступной лишь свободному от подобных физических ограничений сознанию: в сущности, чистому разуму. Эта концепция входила во многие из древних религий Земли, и представляется странным, что идея, не имевшая рационального происхождения, превратилась в одну из величайших целей науки. Бестелесного разума во Вселенной никогда не было, но Империя взялась создать .

Это уже действительно было похоже по меньшей мере на мятеж. - Почему ты не выполняешь то, что я тебе говорю. - спросил Элвин, оправившись от растерянности. - Запрещено, - пришел ответ. - Кем запрещено. - Тогда .

Как долго, мнилось ему, сияет она здесь, среди своих погасших товарок, в ожидании человека, которого нужно направить и которого все нет и нет?. И наконец, Ярлан Зей вообще запечатал самодвижущиеся пути и отрезал Диаспар от всего остального мира. А это было миллиард лет. Уже тогда, видимо, Лиз потерял все связи с Диаспаром. Казалось невозможным, чтобы Лиз выжил. Возможно, в конце концов, что эта карта уже не имеет ровно никакого значения. Хедрон прервал его размышления. Заметно было, что Шут нервничает и чувствует себя не в своей тарелке -- он был совсем не похож на того уверенного и даже самоуверенного человека, каким всегда представлялся там, наверху, в городе. -- Не думаю, что нам надо двигаться еще куда-то дальше,-- проговорил Хедрон.

В действительности же, как хорошо было известно Олвину, Эристон с Итанией в Джизирак находились во многих милях друг от друга, только вот создатели города сумели подчинить себе пространство с той же безупречностью, с какой они покорили время. Олвин даже не больно-то ясно представлял себе, где именно среди всех этих миогочисленных башен и головоломных лабиринтов Диаспара жили его родители, поскольку с того времени, когда он в последний раз видел во во плоти, они переехали. -- Олвин, исполнилось ровно двадцать лет, как твоя мать и я впервые повстречали тебя, -- начал Эристон.

Элвин на секунду обернулся - и увидел абсолютную пустоту. Небо позади было полностью поглощено полусферой тьмы. Прямо на глазах звезды уходили в нее и пропадали, точно падающие в воду искры. Корабль двигался намного быстрее света и, насколько Элвин мог понять, уже покинул знакомое пространство Солнца и Земли. Когда сильнейший рывок последовал в третий раз, сердце Элвина почти замерло. Странное помутнение зрения было теперь вполне явственным: все окружающее на миг исказилось до неузнаваемости. Вдруг в необъяснимом озарении Элвин понял суть этого искажения.

• Между нашими культурами лежит пропасть не меньшая, чем та, которая некогда отделяла Землю от ее древних колоний.
• Часть ответа сообщил мне Хедрон, когда объяснил, каким образом люди, разработавшие концепцию Диаспара, предусмотрели все, чтобы предотвратить его упадок.
• Да.
• И все же, в сущности, он исследовал не Диаспар.
• Преобладающей эмоцией было любопытство - для Диаспара вещь сама по себе новая.
• Депутация расследователей поняла, что Олвину известна цель их похода, и неожиданная эта встреча, совершенно очевидно, несколько смутила сенаторов.
• Отсюда хорошо было видно все селение, и Олвин смог убедиться, что состоит оно что-то из около сотни построек.

Это, вероятно, было плохо для него, и уж точно - для брошенных возлюбленных, потерянно бродивших по городу и находивших другие утешения спустя необычно долгое время. Алистра, как казалось Джезераку, как раз достигла этого горестного состояния. Не то чтоб Элвин был бессердечен или неосмотрителен. В любви, как и во всем прочем он словно искал цель, которую не мог найти в Диаспаре. Но ни одна из этих особых черт не беспокоила Джезерака. От единственного в своем роде следовало ожидать подобного поведения. В надлежащее время Элвин впишется в общую картину города. Любая, сколь угодно эксцентричная или блестящая индивидуальность не сможет повлиять на гигантскую инерцию общества, остающегося практически неизменным более миллиарда лет.

Они могли быть раздражены, что кому-то удалось продемонстрировать их ошибки, но Элвин не верил, что они таят на него злобу. Некогда подобное предположение было бы очень опрометчивым - но людская натура успела в некоторых смыслах улучшиться. Члены Совета беспристрастно выслушают его, но не столь уж важно, что они при этом будут думать. Не Совету теперь судить. Судьей ему будет Центральный Компьютер. Обошлось без формальностей. Президент объявил заседание открытым и обратился к Элвину.