Даже эти подставные приключения обязаны были происходить в уютных помещениях, в глубоких подземельях или в изящных маленьких долинах, скрытых горами от остального мира. Тому было только одно объяснение. Когда-то давным-давно, может быть, еще до основания Диаспара, произошло нечто, не только подорвавшее любопытство и честолюбие Человека, но и изгнавшее его со звезд обратно, домой, под прикрытие крошечного замкнутого мирка в последнем городе Земли. Человек отказался от Вселенной и вернулся в искусственное чрево Диаспара. Жгучее, непобедимое стремление, некогда мчавшее его по Галактике и к туманным островам за ее пределами, полностью угасло. В течение бессчетных эпох ни один корабль не появлялся в Солнечной системе. Может быть, где-то среди звезд потомки Человека еще воздвигали империи и крушили солнца - Земле это было неизвестно и неинтересно. Земле. Но не Элвину.

Олвин и его друзья отпрянули и стали ждать, чтобы неведомая машина пробила себе путь в пещеру. С оглушительным скрежетом металла по камню -- он наверняка был слышен во всех пустотах горы и разбудил всех ее кошмарных обитателей. -- капсула подземного вездехода проломилась сквозь стену и стала. Откинулась массивная крышка люка, в его проеме показался Коллистрон и закричал им, чтобы они поторопились. Почему вдруг Коллистрон. -- поразился Олвин.

Когда Лиз существовал, он был очень похож на Диаспар. Все города в основе своей были похожи. И неудивительно, что в конце концов они были покинуты людьми, которые стянулись в один центр -- в Диаспар. На кой, спрашивается, ляд было им иметь их больше одного?. Олвин едва слышал Шута. Он был поглощен разглядыванием этого диковинного снаряда, нетерпеливо пытаясь найти вход. Если машина управлялась централизованно или при помощи устного кодового приказа, ему бы ни за что не удалось заставить ее повиноваться ему и она до конца его жизни так и осталась бы сводящей с ума загадкой. Беззвучно раскрывшаяся дверь застала его врасплох. Тишина не была тронута ни малейшим шорохом, не прозвучало ни малейшего предупреждения, когда целая секция корпуса просто истаяла и перед ним, готовая его принять, предстала безупречная красота интерьера.

Присутствие наставника указывало, что это не обычный семейный визит. Но и об этом он знал заранее. Иллюзия была идеальной и не исчезла, когда Эристон заговорил. Элвину было хорошо, что в действительности Эристон, Этания и Джезерак разделены многими километрами. Строители города покорили пространство так же, как они подчинили время.

Сказать вам. Он сделал паузу. В огромном, просторном зале никто не шелохнулся. - Потому что мы боимся - боимся чего-то, происшедшего в самом начале нашей истории. Я об этом догадывался и в своем мнении утвердился, будучи в Лисе. Должны ли мы все время, как трусы, укрываться в Диаспаре, притворяясь, что ничего иного не существует, и все из-за того, что миллиард лет назад Пришельцы отбросили нас к Земле. Он прямо указал на источник скрытого страха - страха, которого он никогда не разделял и поэтому мог полностью осознать всю его значимость. Теперь пусть поступают, как знают: он высказал свое понимание истинного положения вещей. Президент взглянул на Элвина с серьезным видом. - Есть ли у тебя что сказать сверх уже сказанного, - спросил он, - прежде, чем мы решим, что делать .

• Он обернулся к Хедрону, чтобы поблагодарить Шута за то, что он сделал это возможным.
• Ты можешь не соглашаться с нашим приговором, но нам известно многое из того, что тебе недоступно.
• Затем, говоря медленно и осторожно, он поведал Лису и Диаспару сведения, почерпнутые из сознания Ванамонда.
• В голосе у нее звучала едва ли не мольба, и Олвин отлично понимал, что она обращается не только к нему, но и к своему сыну.
• И только тут он -- Мне хотелось показать тебе, что это за корабль.
• На секунду он остановился в задумчивости, затем лицо его просветлело.
• На улицу она вышла огорченной и озадаченной; она впервые почувствовала, что некая тайна делает ее личные желания и интересы поистине тривиальными.

Осторожно высвободив руки, он повернулся и следом за Джизираком отправился в Сердце Алистры изнывало от одиночества, однако горечи она уже не испытывала, когда глядела ему вослед. Теперь она знала, что Олвин не потерян для нее, потому что он никогда ей и не принадлежал. И, приняв это, она стала собираться с силами, чтобы уберечь себя от тщетных сожалений. Олвин едва замечал любопытствующие или испуганные взгляды своих сограждан, когда он и его свита шли по знакомым улицам. Он все повторял в уме аргументы, которые ему, возможно, придется пустить в ход, и облекал свой рассказ в форму, наиболее для себя благоприятную.

И теперь Олвин с предельной ясностью понял значение слов умирающего Мастера: Как славно смотреть на цветные тени на планетах Вечного Света. Они были уже так близко, что различали континенты, океаны и слабую вуаль атмосферы. В очертаниях суши и водоемов тревожило что-то загадочное, и они тотчас же уловили, что границы тверди слишком уж правильны. Континенты этой планеты были теперь совсем не такими, какими создала их природа,-- но сколь ничтожной задачей было это преобразование мира для тех, кто построил -- Да ведь это вовсе и не океаны. -- внезапно воскликнул Хилвар. -- Гляди, на них видны какие-то отметины. Только когда планета совсем приблизилась, смог Олвин ясно рассмотреть, что именно имел в виду его друг. Он заметил слабые полоски, какие-то штрихи вдоль границ континентов -- далеко в глубине того, что он принял за океаны. Он,пригляделся и тотчас же исполнился сомнением, потому что значение таких же вот линий было ему слишком хорошо известно. Он уже видел такие же раньше -- в пустыне за пределами Диаспара, и они теперь сказали ему, что путешествие к планете оказалось напрасным.